Разлад
Течет по дороге,Натешившись всласть,Под жаром эпохиРазмякшая власть.Из донного ила,Войдя в эпатаж,Нечистая силаГотовит реванш.Кликушества улей —Не жаль живота.Расплющены пулиНа лике Христа.Из фавора вышли,Ушли в тиражи —Агония мысли,Хоругви души.Дележка и ссоры.Мир сходит с ума.Городим заборыИ рушим дома.В агонии воли,Не зная стыда,Тамбовские волкиИдут в господа.Шокируют вести,Выводят «на бис»Коррозию чести,Порока стриптиз.В почете – валюта,А труд – не в цене.«Железные» людиИдут по стране.
Актёр
Слиняли бодрые мотивы.Замолкли флейта и гобой.Мой выход, зритель терпеливый!Стою, как есть, перед тобой.
Тебе служу своей игрою.Как на духу, не утаю:Я был и в той, и в этой роли,Ни разу не сыграв свою.
И на твоих играя чувствах,Был редко удовлетворен.За соучастие в искусствеК подмосткам был приговорен.
Хотя душа и не хотела,Играл шута и подлецаИ сам живу на свете белом,Забывши маску снять с лица.
А если зал меня не слушал,Гремел полотнами дверей,Непрошено вторгались в душуСтальные иглы фонарей.
Я смог под выкрики с галерокНа роль раба себя обречь.Презрев старания суфлера,Не прерывал прямую речь.
Не избежать судьбы артиста,И грим не смыть уже с лица.Я был затоптан и освистан,Но роль исполнил до конца.
И если брал не ту октаву,Была душа моя черна.Чередовались брань и «браво».Но было слово выше славы.Ведь сцена, как и жизнь, одна.
Из книги «Цветы разлуки»
Календарь
С понедельника жизнь по-иному начну.Избежать постараюсь ошибки.Всем прощу, кому должен, а клятвы – верну.Разменяю тоску на улыбки.
В колыбели небесной расти до зариБудет месяц под звездным салютом.Словно листья, осыпятся календари,Уплотняя часы до минуты.
С астрологией дружен, уйду от беды,Если это начертано свыше.Обязуюсь со вторника, или среды,Отказаться от вредных привычек.
Основателен в деле и в помыслах тверд,Я отвергну небесную манну.После дождичка, верно, в ближайший четвергВоплощу свои давние планы.
На исходе субботы, копаясь в саду,Отложу я на завтра веселье.Окрыленный, на грешную Землю сойду.Это будет моим воскресеньем.
Речка
Неслась вперед себе на горе,Явив ребяческий наив.Душою всей стремилась к морю,Но разбиралась на полив.
Уловом славилась немалым.Тут были щука и карась.Себя по капле раздавалаВсем, кто хотел, не мелочась.
Уже не день, еще не вечер.Впадает речка в забытье.И блики лунные, как свечи,Отпели молодость ее.
Дождя дробины, розги ветраДубили шкуру берегов.По капиллярам, незаметно,Ушла в песок по капле кровь.
Ребята с устали, случится,Примчатся, как в былые дни —Ни окунуться, ни напиться,Ну разве что смочить ступни.
Менять ей русло не пристало.Дрейфует лодкой без весла.Никто не чтил, когда бежала.Все вспомнили – когда ушла.
Клавиши
Над страницей склонившись низкоИ взлохматив копну прически,Бьет по клавишам машинистка,Словно гвозди вбивает в доски.
По плечу ей любое дело,Непрестижно пусть, непочетно.Не досталось ей клавиш белых.Больше видела клавиш черных.
В серых буднях, не зная скуки,Гнула спинушку неустанно.Разучились печатать руки,Управлявшие мощным краном.
На душе – непокой и стужа.(Не обидел господь наукой).Много весен одна, без мужа,Поднимала детей и внуков.
Только прошлое не исправишь.И жила она, как умела.Яркий оттиск от черных клавишНа судьбе отразился белой.
Дорога
Военных дней дорогой длинной,Горяч, неопытен и смел,Дошел отец мой до Берлина,А вот до дома – не сумел.
Шальные пули – мимо, мимо.А в мирной жизни – спору нет —Отец мой был неисправимым —Он часто шел на красный свет.
Удар – он падает все ниже.Я не успел прийти на зов.Но с той поры я ненавижуУтробный скрежет тормозов.
На дороге утрат
Боюсь встречать знакомых стариков,Постигших боль утраты и разлуки.В глазах их видеть гнет тоски и мукиИ делать вид, что с ними не знаком.
Полынь их слез, дрожанье слабых рук —Партнера ждут для горьких откровений.Что можешь ты? – лишь тему переменишь.– Все обойдется, – выпалишь не вдруг.
Подать лекарство, чушь про жизнь нести,Про то да се с энергией завидной.Ты молод и здоров, а это стыдноПред немощью чужой в конце пути.
Что примерять наряд почтенных лет?!Им нужно от тебя совсем немного:Помочь им перейти через дорогуУтрат, что одному не одолеть.
Айтыс
Ценю степной уют.В один из теплых днейПроснусь, когда поютПетух и соловей.
Он непереводим —Напева дух хмельной.Кричит свое один.На сто ладов – другой.
Навязчивый куплетПодстрелит сердце влет.Один перекричит.Другой перепоет.
И ты поймешь в тоске —Век быть собой самим.Не споря о шестке,Петь голосом своим.
Давай, Петух, споемНегромко, но легко.Пусть каждый – о своем,Но оба – высоко.
Вдохновение
«Отпущу свою душу на волю…»
Ю. Кузнецов
Отпустить свою душу на волюИ промчаться по чистому полю,Где надежды беспечно и злоОжидают заветной минуты —Упорхнуть от тепла и уютаИ под ветер подставить крыло.
Под окном мирозданья не надоВам униженно петь серенады,Слитки страсти менять на гроши.Знать, предчувствие вас не обманет.Полоснет в неоглядном туманеБритва света по горлу души.
Цель далеко, а звезды высокоНаблюдают недремлющим оком;Как кликуши, пророчат беду.Лишь в отчаянно-гордом бессилье,Подобрав опаленные крылья,Как подранку, лететь на звезду.
Из книги «Берегиня»
Соломенные вдовы
Я в палате был разжалован в пилоты,Где зарница даже в мыслях не видна.Но испытывал на прочность самолеты,Посылая их невесте из окна.
Я забрасывал любимую стихами,Извиняясь за больничный антураж.Ободрял меня сосед безногий, Ваня, —Это, брат, поверь мне, – высший пилотаж.
А меня, – он говорил, – пора на мыло.На себе поставил крест я с давних пор.И подружка во дворе по Ване выла,Приглашая на сердечный разговор.
Этот плач еще мне долго будет сниться.Ни словечка не послышалось в ответ.Уговаривала Ваню вся больницаПосочувствовать «соломенной вдове».
Не спалось нам на казенной, на постели.Я пугал соседа каменным лицом.Занедуживший до свадьбы за неделю,Почитал себя последним подлецом.
Голубями прилетали с воли вести.Я ответы стихотворные писал.Мне лежать в палате тесной, а невестеОтходную рассылать по адресам.
На свиданье невезучую позвать бы.Мы с Ванюшей солидарны по вине.Утешало лишь одно – на дату свадьбыКто-то тоже горько плакал обо мне.
Брачная ночь
Любовь преломим пополам,Как хлеб. Едины мы с тобой.Лишь только шарит по угламСторожкий месяц-домовой.
Огонь и лед – наедине.Покой, не в счет – капели стук.И муха бьется в западнеСетей, что за ночь сплёл паук.
Поет сверчок: «Ничья, ничей».И тщетно мгла зовет ко сну.О, сколько сладостных ночейВаять из девочки жену!
Цветет сентябрь, как будто май.И сном объят весь мир в тиши.На свет зрачков лечу я в райТвоей непознанной души.
Родня
России дальний уголок.Мороз скрипучий, не весна.Утюжат лед подошвы ногНа речке «Тихая Сосна».
Мы здесь по случаю с женой.Идем по городу, тихи.У лунки с талою водойУдачи жаждут рыбаки.
Тут площадь, танк и магазинВедут нас к цели прямиком.Мы к дому дядюшки спешим.С ним я с рожденья не знаком.
Я долго ждал такого дня,Когда не к месту – тормоза.И раз встречается родня,Теплеют души и глаза.
И там, где мы впервой не врозь,На нас повеяло теплом.Хозяева и званый гостьСошлись за праздничным столом.
С родней за рюмкой первачаСучим беседы тихой нить.Нашелся повод помолчать.И есть о чем поговорить.
В своей квартире швец и жнец,На людях боек и речист,Мой дядя – вылитый отец.На город – первый шахматист.
Доска разложена, и вот —Турнир хозяев и гостей.И мы ведем «войска» в поход,Тяжелых спешив лошадей.
И я, захваченный игрой,Гляжу – фигур редеет рать.Я долго жертвовал родней.Пора ей должное воздать.
Масленица
